День отлета на рудник.  Я вошел в зал ожидания и сразу направился 
к стойке регистрации. Багаж принимала русская девушка Таня, и я 
обменялся с ней парой дежурных любезностей.  «Владимир, здесь 
говорят по-английски!» – сказал кто-то за моей спиной.  Я 
оглянулся и, Бог ты мой, увидел Джонни!  Приветствиям и 
похлопываниям по плечам не было конца.  Действительно, не виделись 
долго, года полтора-два.  Я припомнил Джонни, ковылявшего по 
коридору главного офиса компании и, не выдержав, рассмеялся.  Да 
уж, обстоятельства нашей последней встречи были трагикомическими…

Приближалась Пасха.  До окончания вахты оставалось всего 2-3 дня, 
и я торопился закончить отчет по подсчету запасов, не без 
беспокойства ожидая встречи с начальством в главном офисе.  
Раздался телефонный звонок, я поднял трубку и услышал голос 
Джонни: «Привет, товарищ!» – прознес он на ломаном русском.  
«Джонни, у меня мало времени,» – ответил я.  «Разведочный отдел в 
полном составе приглашается на пасхальное барбекю, - сообщил 
Джонни, - сбор в семь часов у тюрьмы».  Тюрьмой называли офис 
поисковиков. Он находился километрах в двух от лагеря.  Когда-то 
лет 100 назад это был единственный кирпичный дом во всем 
пятитысячном городе золотодобытчиков.  Ветры истории унесли без 
следа весь фанерно-жестяной город, а тюрьма уцелела и позднее была 
переоборудована под офис.  Во дворе тюрьмы иногда устраивали 
барбекю.

Я сказал Джонни, что буду непременно и повесил трубку.  Напечатав 
объявление о предстоящем событии, я прилепил его к стене – кто 
захочет, тот и придет.  Затем вновь взялся за отчет.

Наступил вечер.  К семи народ начал подтягиваться к «тюрьме», неся 
в руках картонки с пивными банками и прочей выпивкой.  В конце 
концов несколько здоровенных эски* оказались заполненными доверху 
банками с выпивкой, что вызвало у меня чувство некоторого смутного 
беспокойства…

Народ, однако, пьянел медленно, во всяком случае, в России бы все 
надрались куда быстрее, и в этом смысле с австралийцев можно брать 
пример.  Часам к девяти, однако, веселье стало набирать обороты.  
Голоса стали громче, пробщица Сэлли – бывшая скимпи** - несколько 
раз продемонстрировала свой бюст, вызвав рев восторга, кто-то 
пытался танцевать, несколько ребят начали с разбега прыгать друг 
на друга с выпяченной грудью, издавая глухие удары.  Под Новый Год 
во время одной из пьянок кто-то сломал в этой игре пару ребер, 
получив предупредждение от начальства.  Жизнь, как видно, ничему 
не учит…

Гудеж продолжался.  Кого-то оттащили в офис проспаться, были 
слышны веселая ругань и выкрики: «Обоссался, мерзавец!»  В общем, 
пьянка как пьянка, ничего особенного…

Я почувствовал, что пора сваливать.  Последнее время я пил совсем 
мало, а трезвому на чужом пиру всегда некомфортно.  Однако, едва я 
попытался потихоньку смыться, как один из поисковиков попросил 
задержаться на часок, чтобы потом отвезти в лагерь самых 
«тяжелых».  Я нехотя согласился и решил немного подремать в 
машине.  Через какое-то время я проснулся от усилившегося шума, 
гогота и криков, среди которых можно было разобрать слова «горящая 
задница» и разглядел, что публика стала полукругом, и под 
восторженные вопли и женский визг в свете костра мелькнуло 
несколько голых задниц.  Я выскочил из машины и подошел поближе.  
В середине со спущенными штанами стояли в дугу пьяный Джонни, 
геолог-поисковик Стив и пара пробщиков.  Каждому выдали ленту 
туалетной бумаги, один конец которой члены четверки запихали себе 
в задницу.  Руководил всеми третий геолог-поисковик Тони, 
внимательно следивший за тем, чтобы у каждого лента была 
одинаковой длины.  Возле него крутились несколько пробщиц и 
геологинь, ожидая распоряжений.  Я пытался понять, что же, в конце 
концов, происходит, так как, судя по чрезвычайному возбуждению в 
толпе, ожидалось что-то экстраординарное.

Через несколько минут Тони выстроил голозадую четверку в одну 
линию спиной к толпе, бумажные ленты были расправлены, свободные 
концы были вручены пробщицам и геологиням, которые по команде 
подожгли их.  «Марш!» – завопил Тони, и четверка устремилась 
вперед.  Устремилась – сильно сказано, так как двигаться 
спортсмены могли только семенящим шагом во избежание выпадения 
бумажной ленты из задницы.  Наконец-то я догадался, что 
победителем забега будет тот, кто пройдет наибольшее расстояние до 
того момента, пока огонь не достигнет задницы и не вынудит 
участника забега остановиться.

Джонни явно лидировал.  Другие отставали на шаг-другой, и в один 
момент раздался страшный вопль – это орал увлекшийся забегом Стив, 
обожженный огнем догоревшей ленты.  И тут, буквально через 
какое-то мгновение Джонни, споткнувшись обо что-то, упал лицом 
вперед.  Раздались крики и аплодисменты, кто-то бросился поднимать 
его с земли и поздравлять с победой, но тут я понял, что что-то 
случилось: Джонни не поднимался с земли.  Я подбежал поближе и 
увидел, что из его бедра сантиметрах в 30-35 выше колена торчит 
что-то похожее на обломок сухой ветки.  Кто-то вытянул эту 
здоровенную занозу, брызнула, а затем, пульсируя, полилась кровь.  
Я побежал к машине за аптечкой, и через пару минут мы еще с одним 
парнем потрезвее перевязали рану.  Бинт вскоре намок снова. Мы 
попытались обмотать рану еще раз, но бинт пропитывался кровью 
столь быстро, что стало ясно – перевязка не поможет.  Не помог и 
резиновый жгут: рана была так близко к паху, что плотно охватить 
бедро никак не удавалось и жгут все время сползал вниз. Ситуация 
становилась угрожающей.  Кто-то вызвал по радио рудничного 
фельдшера.  Он примчался, заспанный и растрепанный, и быстро 
определил, что делать. «Надо вызывать летающего доктора***, - 
сказал он, - иначе через час он потеряет столько крови, что будет 
поздно»…

Через неделю я приехал в главный офис сдавать отчет.  Пройдя 
приемную, я тут же натолкнулся на ковыляющего по коридору Джонни. 
Я бы не сказал, что он выглядел виноватым или смущенным.  Мне, 
однако, было не до разговоров, я торопился и через мгновение уже 
входил в кабинет одного «бугров», который в прошлом был главным 
геологом нашего рудника.  Первый его вопрос прозвучал так:

- Слыхал про Джонни?
- Не только слышал, но и видел. Что ему будет-то?
- Нверное, попросят…
- Так выпивка и сама пьянка была организована за счет компании и с разрешения начальства!
- В этом-то и проблема…

Когда я вернулся на рудник, все только и говорили о пасхальной 
пьянке в «тюремном» дворе.  В общем, это стало событием месяца, 
украсившим довольно скучную и однообразную рудничную жизнь.  
Джонни на рудник не вернулся – его перевели в какую-то поисковую 
группу от греха подальше. 

Иногда я вспоминаю ту ночь и не могу сдержать улыбку.  Когда-то я 
думал, что меня трудно чем-либо удивить, и что уже повидал в жизни 
все или почти все.  Оказывается, еще было чему удивляться.  
Рудничный народ, в основной массе, тоже не сдерживал эмоций. 
Выражали изумление и даже восхищение фантазией поисковиков.  Были 
комментарии и посдержаннее: «Да, что-то поисковики сами себя 
переплюнули… Лишнего хватили, через край…».  Не удивилися лишь 
старший техник Ким, когда-то прослуживший в австралийской армии 
лет пять.  «А чего, - говорил он, - чего такого-то? Старая 
таежная**** игра…»


* эски – пластиковый ящик с двойными стенками. В жаркую погоду 
хорошо удерживает холод, особенно если частично заполнен льдом.

** скимпи – барменша в пабах золотодобывающих городков Западной 
Австралии. Одета во что-то похожее на гимнастическое трико или 
балетную пачку. За два доллара скимпи может показать свою 
обнаженную грудь всем желающим. Так за вечер они зарабатывают 
немало долларов.

*** летающий доктор – в малонаселенной континентальной части 
Австралии – специальная медицинская служба, использующая малую 
авиацию и предоставляющая неотложную помощь заболевшим или 
получившим травмы.

**** таежная игра – здесь автор столкнулся с непреодолимыми 
трудностями в переводе. Фраза прозвучала так: «It’s an old bush 
game». Как сделать русское прилагательное из слова «буш»? Бушная? 
Бушевая? Не годится. Ну а «тайга» по-английски тоже «буш».